Кажется, что этот город захватили кошки. Причём, захватили давно, успели опроститься, утратить великие знания и малодушно назаводить себе любимцев из людей и собак. На одном из книжных лотков, прямо поверх обязательного Волошина и детективов, всегда спит огромный, пыльный, чёрно-белый кот. Время от времени кто-нибудь из покупателей подсовывает ему под лапу деньги "на прокорм". Нет, никаких просительных табличек нет.
В местном "Саду бабочек" на меня сажают огромную вялую рептилию. - О, - определяет Тишь, - бородатая ящерица!
- Давайте обходиться без оскорблений, - тихим голосом говорит смотритель, несколько похожий на Ллео Каганова, - мы же интеллигентные люди, я же не называю вас неандертальцем, к примеру, если вы - хомо сапиенс? Она - АГАМА!
Агама, впрочем, глубоко плевала на как зваться и где сидеть.
- Смотри-смотри-смотри, - бормочет Тишь, склоняясь над заселённым палочниками островком в микро-бассейне.
- Э-э-э... Тишь, очень осторожно подними голову - говорю я - крупный палочник спускается с ветки ей в волосы.
Распивая с отцом вино на волнорезе внезапно провалилась в шестнадцать лет. Тогда я проработала лето на тверском полиграфе, и примерно так же, как пляжные дамы, на меня смотрели тётки "на обрезке", когда папа заходил поболтать в обед. Фамилия какой-то временной ссыкухи баб не интересовала, а вот то, что я зацепила "Иваныча из брошюровочного" фраппировало их до крайности. - Ты смотри, Ксюх, женатый он, - предостерегали тётки, не замечая ни нашу общую масть, ни одинаковые густые веснушки, заливающие и руки и лицо.
Правда теперь папа седой. Но всё равно очень красивый.
