К тому же параллельно должна написать для глянца про кого-нибудь из живописцев, кто много и красиво творил про женщин. А у меня их неплохой набор. Полезла копать - не взять ли Вермеера какого - и обнаружила кучу крошечных, так и не сведённых в один, постов про Фрагонара, писанных летом 2011, когда ЖЖ падал каждые пять минут. Он и сейчас не шибко жив, но текст свести позволил. Так что читайте, кто тогда пропустил:
Вообще-то, французскую живопись после Фуке и до импрессионистов я не люблю – Пуссен мне гладок, Буше – сладок, Давид – зануден, но, к счастью, в Фрагонара я влюбилась задолго до того, как покрыла лаком своё мнение о французской живописи 17-18 веков...
В первый раз я встретилась с ним ровно там же, где и большинство жителей Советского Союза – в журнале “Огонёк”. И, конечно же, это были “Счастливые возможности качелей”.
У этой картины занятная история. Барон де Сен-Жюльен заказал довольно известному художнику Габриэлю-Франсуа Дуайену портрет своей возлюбленной. По замыслу клиента, красавицу полагалось изобразить на качелях в саду, раскачивать барышню должен был (зачем-то) епископ, а самого заказчика предполагалось поместить в стратегически удобных для подглядывания кустах точно под качелями.
Художник “восхитился” замыслом и предложил его расширить и углубить: "Ах, мсье, надо добавить к вашему замыслу туфельки мадам, взлетевшие в воздух и подхваченные амурами".
Что-то мне подсказывает, что эти амуры были сродни моему, сквозь стиснутые зубы говоримому : “...и ча-аечек...”, когда меня просят: “вот бы такое море, а на нём – парусный корабль...”
Одним словом, Дуайен решил, что он, белая кость – исторический живописец, такую чудовищную пошляндию писать не осилит, и предложил заказчику обратиться к Фрагонару.
Как можете видеть, Фрагонар с задачей справился блестяще. Даже амуров вписал, хоть и мраморных. Вот разве что епископа заменил на вполне светского господина.
“Галантные сюжеты” по тем временам писали многие и не только во Франции,
вот нам немножко разных “напримеров”:
Итальянская школа - Джованни Доменик Тьеполо:
Английская - Томас Гейнсборо:
Испанская – Франциско Гойя:
Но Франция, несомненно, лидировала. У неё в создании милых картинок с некоторым количеством нарядных (и по возможности, влюблённых) персонажей на фоне нарядной природы (реже – нарядных интерьеров) в разное время отметились:
Клод Жилло:
Жан Рау:
Жан Батист Патер:
Жан Антуан Ватто:
Франсуа Буше:
Никола Ланкре:
Карл Ванлоо:
И даже памятный нам по Шерлоку Холмсу “художник Верне”, от которого великий детектив унаследовал свой артистизм:
(хотя Верне всегда больше интересовали пейзажи, чем герои).
Это, конечно., не полный список, но хоть что-то...
Подобная живопись отлично оплачивалась, но коллеги по цеху к авторам её относились с некоторым пренебрежением. Особенно если художник подавал надежды, как серьёзный живописец, и вдруг предпочёл “искусству на века” сиюминутные милые картинки.
Так вот Фрагонар так и сделал.
Жан Оноре Фрагонар был сыном перчаточника из Грассе. Разорившись, его отец решил перебраться в Париж. Юный Оноре без особой охоты послужил в нотариальной конторе и попытался поступить в ученики к знаменитому Буше, но, скажем так, пролетел. Скорее всего, взрослый, но абсолютно “сырой” парень был мастеру бесполезен в работе. Однако Буше посоветовал Оноре попытать счастья у Шардена – и тот его принял.
Шарден – это, знаете ли, ещё одна моя редкая французская любовь. Потому что он умел так:
и так:
а мог и так:
Офигенный совершенно мастер. Но без внешнего блеска.
Поэтому, поучившись у него полгода и несколько набив руку, Фрагонар опять попросился к Буше и, на этот раз, попал.
Обучение в то время базировалось на копирование работ учителя и Фрагонар весьма быстро начал писать хорошеньких поселянок, амурчиков, розовые кусты и прочие, необходимые в интерьерах предметы, чрезвычайно похоже на Буше. Примерно так:
На том бы ему и остановиться, без куска хлеба бы не остался, но Фрагонара вечно кидала из крайности в крайность и, параллельно с Буше, он начал копировать мастеров ушедшего века - Рубенса и даже Рембрандта. И так увлёкся, что только “Святое семейство” скопировал пять раз.
Посмотрев, как ученик мучает классиков, Буше посоветовал ему выставить какую-нибудь историческую картину на “Римскую премию” Академии искусств. Победитель получал весьма существенный пряник – обучение в “Школе покровительствуемых учеников” у Ванлоо и несколько лет обучения в Риме.
Фрагонар выбрал библейский сюжет: "Иеровоам приносит жертвы идолам"
Кто скажет: “Не впрок ему пошёл Рембрандт”, пусть сначала уяснит, что художнику на тот момент было двадцать лет.
Он выиграл Римскую премию, а своё обучение у Ванлоо растянул на четыре года и взял у старого мастера всё, что мог.
Вот так он писал после обучения у Ванлоо:
Ну чистый дрозд-пересмешник.
В Риме художника внезапно понесло писать и рисовать на плэнере. На природе, то есть. С натуры, то есть. Не частое, скажу вам, для того времени явление. Если посмотрите на пейзажи работы современников Фрагонара, убедитесь, что большинство – на редкость условны и решены по театральному принципу “трёх планов” - первый типазелёненький, второй – зелёно-буренький, третий – в голубоватой дымке. Листики все усреднённо одинаковые, некоторая убедительность присутствует только в облаках, воде и архитектуре. Собственно, чаще всего именно живописные руины на римских плэнерах и писались.
А теперь представьте Рим того времени. С одной стороны – полно прекрасных античных развалин, чудесного мрамора с местами побитыми носами и руками. Буквально, готовые декорации к столь модной на родине пасторальной живописи. С другой – по всему этому бегают вполне себе современные итальянки. Служанки. Прачки. Хорошенькие. Отлично контрастирующие с мрамором. Если принарядить – готовая натура к столь модной на родине пасторальной живописи.
Тогда же в Риме была написана одна из первых картин в фирменном стиле Фрагонара – совмещение жанра и пасторали с хорошеньким доливом эротики – “Выигранный поцелуй”:
Сравниваем с его же “галантной сценкой” до “заточки Римом”:
Лично у меня –"французский" и "римский" Фрагонар вызывает ощущение двух совершенно разных художников. Причём “римский Фрагонар” – гораздо больше живописец в современном понимании этого слова. Живо, то есть, пишет. Легко, стремительно, цветно, практически эскизным мазком, в технике, которая будет в моде через сто лет.
Учитывая, что сбегать по времени вперёд он не мог, полагаю, он опять немного пересмешничал, взяв для нового сюжета манеру любимого им Рубенса и сделав её ещё более беглой и эскизной.
Впрочем, современники тоже дивились резким переменам стиля: "Фрагонар с его дарованиями отличается поражающей легкостью, с которой он вдруг меняет свои склонности, это и приводит к неровностям в его работе" – так писал о нём живописец-декоратор Натуар.
Вернувшись из Рима в 1761 году (четыре года пропутешествовал, между прочим) Фрагонар понял, что пора завоёвывать Париж всерьёз, и быстренько написал цикл картин к “Освобождённому Иерусалиму” Тассо (почти все утрачены) и полотно на античный сюжет “Каррез и Каллироя”. Вам эти имена, думаю, ни о чём не говорят, но во времена Фрагонара душераздирающая история любви жреца Диониса Корреза к барышне Каллирое (с мором, попыткой жертвоприношения героини и самоубийством героя)была даже увековечена в опере.
В 1765 году эта картина:
была выставлена в Салоне (Квадратный салон королевского дворце – оч-чень престижное место)и приобретена королём. А тот немедля возжелал с неё гобелен (так и не соткали). Автор шедевра тут же стал членом Академии, получил квартиру и мастерскую в Лувре и перспективу стать крутым историческим живописцем.
Получив перспективу стать серьёзным живписцем, Фрагонар на неё плюнул и вернулся к картинкам с барышнями.
Хотя я, конечно, слегка преувеличиваю. На самом деле вклад Фрагонара в историческую и религиозную живопись чуточку пошире. Публикую относительно полный список:
"Отдых на пути в Египет", "Поклонение пастухов", "Христос, омывающий ноги апостолам" (четыре метра, однако), "Руфь и Вооз" (исчезла), картины из цикла "Освобожденный Иерусалим" – "Мир", "Война" и "Отцелюбие римлянки" (все три исчезли), "Пожар Трои" (эскиз находится в частном собрании), "Генрих IV". ..
Даже и выкапывать их не буду. И так уверена, что грамотно, технично, красиво и что вы такого уже много видели.
И дальше у нас много лет того Фрагонара, которого мы знаем как:
мастера фантазийных портретов-аллегорий:
“Певица”
“Вдохновение”
И портретов вполне конкретных:
“Дени Дидро”
“Балерина Мари-Мадлен Гюймар”
Портреты Фрагонар пишет стремительно и мальчишески гордиться этим, о чём говорят надписи на обороте некоторых холстов:
"Портрет аббата де Сен-Нон, написанный Фрагонаром за один час", "Портрет ла Бретэша, написанный Фрагонаром, в 1769 году, за один час". Если он и преувеличивал, то совсем чуть-чуть.
Кстати, современники рассказывали, как Фрагонар, рассорившись с возлюбленной, прокрался в её дом и буквально несколькими мазками придал портрету дамы такое противно-брюзгливое выражение, что ей пришлось немедля с ним мириться – чтобы исправил.
Так же он был мастером очаровательных пейзажей с “немножко нарядных людей для оживляжа”:
И отлично продающихся галантных картинок:
“Девушка, играющая с собачкой” (известна в разных вариантах)
“Любовное письмо”
“Купальщицы”
“Урок музыки”
Вот тут уже явно пора возопить: а семья-то была? Женился он или не женился?
Успокойтесь, друзья мои, женился, хотя и достаточно поздно, порядком перед этим погрешив (помните историю про портрет любовницы?). И довольно забавным образом.
Однажды из его родного городка Грасса в Париж приехала некая милая и небесталанная барышня Мари-Анна Жерар. В столице она собиралась зарабатывать акварелями и миниатюрами и, для начала, решила поступить к знаменитому земляку в ученицы.
А земляк предложил заодно у него и жить.
А барышня не отказалась, вследствии чего во время венчания была уже немножко беременна.
Девочку, появившуюся неприлично быстро после свадьбы, назвали Розалией.
Портретов Мари-Анны в юности я не нашла, здесь ей уже ближе к сорока:
В 1773 г. художник ещё раз съездил в Италию. Он уже достаточно знаменит и вполне может сам оплатить своё путешествие, но выбирает другой способ – присоединяется к решившему показать Италию семье богатому откупщику Бержеру в качестве личного экскурсовода и художника. Теоретически, всё “произведённое” в дороге искусство фрагонар должен передать Бержеру. Практически, он решил эти наброски зажилить, из-за чего даже с Бержером судился и позже выкупил их.
Учитывая, что наброски Фрагонар делал примерно так:
его нежелание их отдавать мне понятно.
Тем временем, Франция поспешала к своей Великой революции, и барышни с амурами стремительно выходили из моды.
Зато по-прежнему ценились жанровые сцены и пасторали. И такие, чтобы декоративных пастушек в кринолинах поменьше, а бедных хижин и трогательных крестьянских семей – побольше. Одним словом, Буше с Ватто на свалку, а вместо них достаньте нам Грёза и Шардена.
Но Фрагонар не зря в юности провёл полгода у Шардена – с жанровыми сценами у него тоже всё было хорошо.
Картины на сюжеты сентиментальные, порой нравоучительные (но всё равно немножко эротические) помогли ему ещё довольно долго держаться на плаву.
Я имею в виду картины в духе “Детей фермера”, к примеру:
(если присмотритесь – обнаружите сильно в темноте на заднем плане ту самую эротику).
Кстати, об эротике:
В 1775 году в Париж из Грасса приехала юная сестра жены художника - Маргарита Жерар. И. по семейной традиции, начала брать у Фрагонара уроки рисунка и живописи. Со свечкой, конечно, никто не стоял, но слухи о романе сильно немолодого живописца с родственницей ходили богатые.
Впрочем, сама Маргарита Жерар всегда говорила, что с фрагонаром её связывали только дружба и искусство.
Такая вот барышня была:
("Автопортрет с моделью, играющей на гитаре", кстати, в Эрмитаже)
Но вернёмся к нравоучительным картинкам:
“Посещение ребёнка”
Расшифровка примерно такая – некая замужняя дама (в шляпе), отдавшаяся страсти с прекрасным юношей (припал к её руке) с печалью выяснила, что от этого бывают дети. И отправила бедное дитя в деревенскую семью, куда иногда (с юношей) приезжает навестить, поплакать... Ну, сами додумайте.
Или, к примеру, “Задвижка”:
эротика, конечно, но с моралью - не пускайте, юные девы, в спальню энергичных юношей. Запрёт и полюбит.
И сами "на минуточку" к ним не забегайте. Запрёт и...
Ещё чрезвычайно в это время ценятся сцены сытенького такого, стабильного буржуазного быта – чтобы семья, дети и умиление.
В таких картинах, кстати, весьма неплоха была Маргарита Жерар.
Для разнообразия, покажу, как писала она:
Про многие из её картин до сих пор осторожно пишут "совместно с Фрагонаром".
Фрагонару тогда тоже явно хочется сытого и уютного быта. Он много пишет своих детей, особенно дочь:
Розалия - "Девушка с сурком"
(предваряя вопросы - барышня умрёт в восемнадцать лет)
А параллельно в моде бурнокипящая патетика с античным уклоном. Когда-то Фрагонар её здорово мог, даже в Лувр на этом въехал, но гнуться с годами всё сложнее.
Хотя "Источник любви" удался вполне в духе времени - с предчувствием бури, неудержимым порывом и чеканными, как с камеи, профилями:
За год до революции в продаже появились гравюры с "Поцелуя украдкой" - одной из самых знаменитых сейчас картин Фрагонара:
Конечно, Эрмитажу здорово повезло, что "Поцелуй украдкой" у нас. В юности я эту картину очень любила за отработанность деталей и офигенную передачу фактур - "а платье-то, а шарф-то а?" Потом посмотрела вживую много голландцев и поостыла - ну, фактура, что-что, а фактуру они все умели делать, а Фрагонар был силён именно тем, что не выхолащивал свою живопись чрезмерной вылизанностью.
Но зачем он это делает вполне понятно - время изменилось уже совсем круто, а героику с патетикой в духе "Клятвы Горациев" валять можно или на искреннем энтузиазме, или на молодом задоре, или на цинизме. Цинизма у Фрагонара явно было недостаточно. Поэтому он брал тем, что ценилось всегда - филигранной техникой.
Ну и совсем немного осталось - Революция таки грянула и всё стало совсем нехорошо. Не только для Фрагонара, конечно, для многих его заказчиков, кстати, тоже. Вплоть до лишения головы. А семье Фрагонара стало просто и банально не на что жить, потому что при всём успехе и высоких ценах на картины, откладывать на чёрный день он не умел.
Из голодного и беспокойного Парижа Фрагонар с домочадцами перебрался в родной Грасс, где их приютили родственники. Художник за гостеприимство расплачивался картинами.
Через год он вернулся в Париж, чтобы отдать сына, Александра-Эвариста, учеником в мастерскую Давида.
А что не сам?
Потому что умный был и понимал - классический и жёсткий стиль Давида будет в моде ещё лет 30, не меньше, а значит, без куска хлеба мальчик не останется.
Тем временем, появились хоть какие-то заказы - на портреты и иллюстрации к "Сказочкам" Лафонтена:
Обратите внимание, какая графика - лёгкая, прозрачная, совершенно современная.
Затем совершенно неожиданно подвалил госзаказ. Причём, не как художнику, а как искусствоведу - по рекомендации Давида Фрагонар вошёл в Комиссию по формированию музейных коллекций. В первую очередь - коллекции Лувра, конечно (Лувр был объявлен музеем в 1793 году). Рекомендация звучала так:
"Фрагонар создал многочисленные произведения; пыл и оригинальность - вот что его характеризует; знаток искусства и в то же время большой художник, он на склоне лет посвятит свое время охране шедевров искусства, количество которых он в молодости увеличивал".
Эта работа закончилась в 1800 году, а в 1805 старого художника выселили из той самой, добытой "исторической живописью", квартиры при Лувре.
К тому времени его сын стал вполне востребованным художникам, "серьёзным" историческим живописцем, но папу, судя по всему, хотел видеть исключительно в гробу и даже пожог коллекцию гравюр с его картин.
А такой милый был когда-то мальчик.
Писал, кстати, он довольно гладко и бойко, но до славы отца никогда не дорос:
Явно Франциск Первый (Длинноносый)
А это у него Рафаэль Мадонну пишет.
Квартиру старому художнику сняла Маргарита Жерар.
Он умер в 1806 году. В немногочисленных некрологах был упомянут как автор "Корреза и Каллирои" и "Источника любви".
Маргарита Жерар добилась вполне неплохого для женщины-художника признания. Замуж, кстати, так и не вышла. В сети про неё много - погуглите.
Портреты мне её нравятся.
С котиком вот (хотя котик выразительнее барышни):
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →