Сначала я еду полчаса в маршрутке, потом три минуты в метро, потом час-полтора в автобусе, потом ещё минут двадцать в автобусе, или, если повезёт - десять на машинке, потом иду по плиткам дорожки и по плиткам крыльца, потом по мозаичному полу под пыльной плёнкой. Потом снимаю сумку, разматываю с ремня палантин, складываю его в четыре раза и стелю на пол. Разуваюсь и встаю на него. Сегодня - белыми носочками в жёлтых розах, что купила у метро Сокол. И пишу часов шесть - опускаясь на корточки, поднимаясь на цыпочки - травы, кусты, ров вокруг острова, охотничий домик на сваях и его отражение, белую крепостную стену, окна раскрытые и замурованные, очерченные призрачной тенью. Черепицу пишу, решётки окон, камни, сваленные у стен...
Иногда приходит жена одного из рабочих, садится на стул и смотрит, как я пишу. Это мешает, но не слишком.
Потом я мою кисти, обуваюсь, встряхиваю палантин и привязываю к ремню сумки. До остановки автобуса семь минут по обочине. На обочине много мёртвых бабочек, совсем чуть-чуть мёртвых птиц, а мёртвый кот был всего раз, и это хорошо. Меня обгоняют машины, и я безмятежна как мальчик Гейдж по пути на "Хладбище домашних животных".
Ещё порядочный кусок августа есть. А в заднем кармане сумки три билета к морю.
